Педагогическая наука различает компетентность и компетенцию специалиста. Первая определяется как интенция и готовность к реализации своего потенциала (знаний, умений, опыта, личностных качеств и др.) для успешной деятельности в профессиональной сфере. Вторая является узким производным понятием от компетентности и обозначает сферу приложения профессиональных знаний, умений и навыков. Применительно к задачам судебного перевода наибольший интерес представляют так называемые простые (базовые) компетенции, легко фиксируемые, проявляющиеся в определенных видах деятельности. Наконец, исходя из прагматико-целевой теории перевода Вермеера, истинный процесс перевода, в полном согласии с экзистенциальной теорией, интенциально направлен на учет временных, пространственных, лингвистических, культурных и прочих факторов влияния. Поэтому переводчик всегда ориентируется по конкретной цели и обстановке. Из сказанного можно сделать вывод, что в случае постоянного изготовления переводчиком массовых типовых документов, наиболее востребованных в нотариальной практике (различных свидетельств, паспортов, удостоверений и т.п.), или устного перевода на иностранный язык при стандартных нотариальных действиях (изготовлении доверенностей, аффидевитов, сделок купли-продажи и т.п.), реальная потребная компетенция переводчика сводится именно к этим типовым операциями и является весьма ограниченной. Это положение важно для дальнейшего анализа вопроса рационального уровня квалификации судебного переводчика.
А пока что в российских СМИ и специальной литературе идет кампания по безоглядному повышению уровня квалификации судебных, полицейских и нотариальных переводчиков путем их государственной аттестации или сертификации, учреждения особых государственных реестров, создания подразделений переводчиков за счет федерального бюджета и т.п. Таким образом, рассчитывают легко (но за государственный счет!) устранить досадную проблему компетентности переводчика, привлекаемого в процесс. По сути дела, речь идет о простом механическом пересаживании на российскую почву существующего за границей института судебных переводчиков (присяжных, аттестованных, сертифицированных и т.п.). Поскольку никакого серьезного обоснования такого шага нигде не встречается, все благостные предсказания по поводу деятельности присяжных переводчиков в России попадают в разряд маниловской мечты.
Готовить и содержать за счет федерального бюджета судебных переводчиков при отмеченном выше крайнем разнообразии языков и неустойчивости потребности в них – явно безнадежное дело.
Вместе с тем обращение к иностранным источникам информации сразу демонстрирует, что институт присяжных переводчиков в развитых странах превратился в тормоз прогресса. Власти западных стран не забывают о требовании разумной цены услуг переводчиков национальной юстиции. В связи с тем, что частные присяжные, аттестованные и т.п. переводчики стали требовать безумных размеров оплаты своего труда, органы юстиции Великобритании, Австрии и Испании заключают договоры о возмездном переводческом обслуживании полиции и судов с крупными агентствами переводов. При этом официальных доказательств владения переводчиками этих агентств необходимыми языками официальные инстанции не запрашивают. Это вполне соответствует положениям их уголовно-процессуальных законов. Одно из первых упоминаний о видах судебных переводчиков содержит Уголовно-процессуальный закон Королевства Испания 1882 г.: переводчиками назначаются любые лица, понимающие язык. Переводчик не обязательно должен быть профессиональным. Такое же по смыслу положение входит в современный Уголовно-процессуальный кодекс Испании: переводчиком может быть любое лицо, знающее язык, предварительно принявшее на себя обязательство об ответственности за заведомо неправильный перевод. Аналогичные по смыслу диспозиции содержат статьи Уголовно-процессуального кодекса России, Франции, США, Великобритании, Канады, Германии, Австрии, Австралии и Португалии. В последней стране не существует даже упоминания о каких-либо отдельных переводчиках для судопроизводства. Переводить может любой.
Цена вопроса вытеснения присяжных переводчиков оказалась весьма значительной. В Великобритании контракт фирмы «AppliedLanguageSolutions» (APL) с Минюстом заключен в 2011 г. на пять лет и предусматривает экономию £18 млн. в год из годового бюджета £60 млн. Целью контракта было высвобождение собственных административных ресурсов полиции и судов, обеспечение наличия переводчиков, экономия бюджетных средств при контроле качества перевода. По свидетельству газеты «Гардиан», большой контракт с APL вызвал гигантскую волну саботажа со стороны «присяжных», «аккредитованных» и прочих обремененных регалиями и привыкших к большим заработкам независимых судебных переводчиков Великобритании. Более 1000 переводчиков решили бойкотировать компанию APL. Прежде всего, их неудовольствие вызывает падение тарифных ставок: устные переводчики раньше зарабатывали £30/час при минимальной длительности заказа 3 часа. Теперь им предлагают £16–£22/час. На обвинения «присяжного» лобби в «преступном снижении качества перевода, ущемлении прав человека», английский Минюст неизменно отвечает, что обращение к переводческим организациям не противоречит закону, и закон не требует участия в процессе каких-либо особых переводчиков.
Испанский присяжный переводчик Фернандо Гаскон (псевдоним «Присяжный гасконец») возмущен «экстернализацией» услуг и исчезновением независимых судебных переводчиков как профессии. «В последние годы, – пишет он – руководство юстиции склонно поручать коммерческим предприятиям переводческое обслуживание судов. Это привело <…> к уменьшению платы переводчикам, т.к. часть платы заказчика удерживается посредником. Мы стали получать €10–15/час без учета времени ожидания или в пути». Далее «Присяжный гасконец» проявляет подлинную манию величия: «Заказчики напрасно удивляются, когда слышат, что независимый переводчик в суде может получать от €90/час. Приведем пример: гражданское дело о спорной сумме в €50 000. Если переводчик назначил цену €120/час на плановую длительность процесса, за 2 часа он получит €240. В то же время прокурор получил бы около €11 500 без НДС с каждой из процессуальных сторон в первой и второй инстанциях. Гонорар переводчика по сравнению с прокурорским гонораром ничтожно мал!».
Саботаж протестующих присяжных переводчиков везде приводит к срыву судебных заседаний и другим печальным последствиям. Государственная правоохранительная система явно перестает без посторонней помощи справляться с растущей неопределенностью лингвистического состава судебных и полицейских переводов, с одной стороны, и с неуправляемым множеством присяжных, аккредитованных или неаккредитованных дипломированных и недипломированных независимых переводчиков, с другой стороны. Даже в странах, где приоритет и необходимость «присяжных» переводчиков официально не подвергаются сомнению, их аттестация низведена до уровня формального ритуала. Исследователь судебного перевода в США д-р философии Богумила Михалевич отмечает, что квалификационный экзамен для переводчиков языков испанского, креольско-гаитянского и навахо сдают только 8–24% действующих переводчиков. Никакого специального образования от них не требуется. Сдавать можно сколько угодно раз. Некоторые сдают экзамен на восьмой-девятый раз просто потому, что они надоедают экзаменационной комиссии. Б. Михалевич негодует: переводчиков надо сертифицировать, ведь неверный перевод в суде может привести к принятию неправосудных решений, как неверный медицинский перевод – к смерти больного. Очень жаль, что она не уточняет, в какой области медицины нужно сертифицировать медицинских переводчиков: в гинекологии, общей хирургии или, скажем, в стоматологии? Ведь лексика в этих областях совсем не одинакова, и даже сами врачи в смежных специальностях не разбираются…
«Восстание» независимых переводчиков против судебно-переводческих организаций и, в конечном счете, против общественных интересов напоминает движение английских луддитов времен технической революции под лозунгом вывода из строя станков. А по амбициозности и бессмысленности – давно известную борьбу с ветряными мельницами.
Термин «присяжный переводчик» происходит из Германии. Здесь, несмотря на богатую историю судебного перевода – свыше 60 лет, – до сих пор нет единого закона о нем на федеральном уровне.
Разрозненные нормативные акты существуют только в некоторых федеральных землях ФРГ. Судебные и полицейские переводчики в разных федеральных землях называются присяжными, публичными, уполномоченными и т.д. Экзамены на присяжных и судебных переводчиков принимаются разными государственными административными и учебными учреждениями в девяти федеральных землях ФРГ, причем в земле Гессен – по 31 языку и по редким языкам и диалектам. В двух землях прием экзаменов прекращен.
Профессия устного и письменного переводчика в ФРГ не лицензируется. Поэтому дилетанты, владеющие иностранными языками, также могут привлекаться судами и полицией к работе в качестве переводчиков. Председатель Объединения присяжных переводчиков г. Лейпциг (ФРГ) И. Истомина в статье «Когда дилетанты переводят» жалуется на то, что присяжные переводчики из тех реестров, которые составляют для органов юстиции саморегулируемые организации, далеко не всегда физически доступны. Из них реально может использоваться едва ли одна треть по следующим причинам: а) переводчики имеют постоянное место работы, не могут явиться в рабочее время, а вечером работать не хотят; б) переводчики на основном месте работы не всегда свободны, ездят в командировки; в) возможно наличие у переводчиц маленьких детей или отпуска по беременности и родам; г) плохая мотивация работы переводчиков с государственными органами: недостаточная оплата, сверхурочная работа и т.п.; д) выбытие переводчиков в связи с переездом на другое место жительства.
Присяжный судебный переводчик на Западе, в т.ч. в Германии, переводит также правовые документы, одновременно удостоверяет подлинность оригинала документа и верность его письменного перевода, и его роль уникальна как гаранта правильности перевода.В Российской Федерации нотариальное заверение верности письменного перевода востребовано, но возможно только в случае владения нотариусом соответствующим языком, т.е. практически невозможно. Данное обстоятельство составляет существо еще одной проблемы отечественного нотариата.
Есть ли в России потребность в особых переводчиках, по аналогии с Германией, именно для нотариальных нужд? Ответ на этот вопрос получим, если оценим тарифы так называемых присяжных переводчиков на перевод и заверение документов.
Немецкие присяжные переводчики просят за перевод документа от €60 плюс наценку за свидетельствование правильности перевода плюс почтовые расходы (Übersetzungsbüro SCHNELLÜBERSETZER GmbH). В Испании «присяжный» перевод простейшего документа стоит от €48, перевод договоров, процессуальных документов и т.д. – от €0,1 за слово. Стоимость копии – 50% стоимости оригинала. Срочные переводы стоят от €0,15 за слово. Все заверенные переводы высылаются почтой (€3,56) с доставкой за 2–3 дня; спец. почтой срочно (€5,56) или телеграфом за 24 часа (от €12,00). Во Франции перевод документа с французского на английский язык обойдется гражданам в €32/стр. плюс НДС, а срочный перевод и перевод процессуальных документов – в два раза дороже. Легализация экспертом-переводчиком стоит €30 за один заказ. Бельгийский присяжный переводчик Сергей Сисков[25] переводит устно за €50 в час, в ночное время – за €90 в час. Интересен опыт Великобритании: здесь переводы классифицируются как «сертифицированные» или «нотариальные» в зависимости от назначения переводимого документа.
Сертифицированные переводы представляются обычно в неправительственные организации (образовательные, страховые, коммерческие и т.п.). Наименования документов: свидетельства о браке, разводе, рождении, академические справки, официальные свидетельства из школ, больниц, доверенности, контракты, жилищные счета и т.п. Переводческая организация выполняет перевод, присваивает ему регистрационный номер, заверяет собственной печатью и надписью, содержание которой подтверждает, что перевод сделан квалифицированным переводчиком, штатным сотрудником профессиональной переводческой организации, что перевод верен оригиналу.
Нотариальный перевод документов часто требуется для представления в государственные и официальные органы. Для заверения такого документа переводчик посещает нотариуса, который совершает в его присутствии аффидевит о верности перевода оригиналу документа. Стоимость аффидевита – до £80 плюс НДС без учета стоимости перевода документа и почтовых расходов[26]. Пример расчета цен на услуги: сертификация перевода – £9,50 плюс НДС; аффидевит перед адвокатом – £7–£10 плюс НДС, оплата затрат времени переводчика £30–£45 плюс НДС, аффидевит перед нотариусом – £50–£70 плюс НДС, оплата затрат времени переводчика £30–£45 плюс НДС (Legaltranslating&interpreting).
При всех отличиях в уровнях жизни цены на услуги населению в Российской Федерации подчас даже выше, чем в развитых странах Запада. Поэтому правомочно сравнение стоимости нотариальных и переводческих услуг с аналогичными показателями за рубежом. Как показывает опыт свидетельствования верности перевода присяжными переводчиками или «нотаризации», соответствующая процедура на Западе значительно дороже, чем в России. По той же причине, в основном, происходит массовый отказ иностранных органов полиции и юстиции от использования традиционных присяжных переводчиков. Механическое заимствование зарубежного опыта применительно к российскому нотариату приведет к неблагоприятным социальным последствиям.