Популярно-правовой альманах МВД России «Профессионал» 3(107),2012 стр. 30-35.
Одним из средств противоборства преступников с правоохранительными органами зачастую служит язык внутреннего общения. Вовлечение в криминал представителей различных этносов ставит перед профессионалами такие специфические задачи, как доскональность перевода языка, причем подчас редкого и малоупотребительного.
Алексей ВИННИКОВ, директор независимого судебно-экспертного бюро и судебно- переводческой организации «Открытый мир»
Существует ли этническая преступность?
На этот счет есть разные мнения. На мой взгляд, откровенно демагогическими выглядят высказывания типа: «У преступников нет национальности». С позиции логики они равнозначны утверждению: «Нет слонов. Есть животные», а в идеологии – к отрицанию роли национальной идеи в организованной преступности, к проявлениям терпимости к национальным обычаям, противоречащим законодательству РФ. Они объединяют ханжеских апологетов кровной мести, многоженства, похищения невест, куначества и пр. Особенно нетерпимы подобные идеи и поведение, если они исходят от оппортунистически настроенных государственных деятелей или политических партий. Их спорная политкорректность нацелена на возвеличивание их же собственной «миротворческой» роли путем внедрения в массовое сознание иллюзии «замирения», бесконфликтности в межнациональных отношениях, обращения к ностальгическим реминисценциям старшего поколения о едином «советском народе» как исторической общности и т.п.
В конечном счете, само понятие этнической преступности объявляется ложным и расистским. А поскольку этническая преступность – это сердцевина преступности организованной, то заодно отменяют и ее. Не так страшно, если такое происходит в виртуальном пространстве прессы и научных изданий. Намного опаснее, когда идея овладевает пусть не массами, но власть имущими. Так, в 2008 году популисты отрапортовали, что оргпреступность, в том числе и этническая, в России побеждена, и на этом основании были расформированы «профильные» подразделения для борьбы с этнической преступностью вместе с Главным управлением по борьбе с оргпреступно стью (ГУБОП) МВД. Сейчас идет речь об их возрождении.
Существование этнической преступности легко доказать теоретически. Национальность – важный видовой признак субъекта. Ничто не мешает этому признаку стать системообразующим фактором некоторой общности. Если под этнической преступностью понимать совокупность преступлений, совершенных организованными группами, члены которых принадлежат к одному этносу, то к этому системообразующему фактору добавляется еще один – делинквентность (в криминологии – родовой термин для определения различных видов отклоняющегося поведения, связанных с нарушением правовых и нравственных норм) членов общности. А если добавить фактор проживания членов криминальной группировки, объединенной по национальному признаку, вне исторических границ со-ответствующего государства или мест компактного проживания соотечественников, то получим явление диаспоральной этнической преступности.
Национальный язык судопроизводства и проблемы его применения
Признание преступных сообществ и особой криминализированности отдельных этнических групп в России вовсе не бросает тень на добропорядочных людей, относящих себя к соответствующим этносам, так же как, например, всех немцев нисколько не порочит национальность Гитлера, а русских – национальность Чикатило.
В СМИ регулярно появляются сообщения о преступлениях, совершенных иностранными гражданами, в первую очередь, трудовыми мигрантами. По данным прессы, в 2011 году только в Московской области приезжие из Узбекистана совершили более 3,5 тыс. преступлений, граждане Таджикистана – 2,8 тыс., украинцы — около 900, граждане Молдавии – порядка 800 преступлений.
Возникает общественный резонанс, а количество преступлений формирует представление о росте этнической преступности в РФ. Обыденное сознание, носителем которого является подавляющее большинство населения России, нисколько не сомневается в существовании этнической преступности и не отличает криминализированных представителей того или иного этноса от членов диаспоральных организованных этнических преступных группировок. Главным отличием этой преступности считается национальный язык общения преступников, который воспринимается населением в качестве естественного кода, аналога «фени», одного из средств борьбы преступников с правоохранительными органами.
С другой стороны, именно через национальный язык этническая преступность проявляется в уголовном процессе как нечто особенное.
Есть основания считать существование и правоприменительную практику принципа национального языка судопроизводства некоторым производным от сущности и явления феномена этнической преступности. Согласно этому принципу, лицам, участвующим в деле, но не владеющим языком, обеспечивается право делать заявления, давать показания, заявлять устные и письменные ходатайства, выступать в суде на родном языке, пользоваться услугами переводчика. Следователь, лицо, производящее дознание, и суд обязаны обеспечить участникам процесса, не владеющим национальным языком судопроизводства, ознакомление с материалами уголовного дела через переводчика. Тем самым должен обеспечиваться не только устный, но и письменный перевод всех материалов на язык, которым владеет каждый из участников процесса.
Трудно найти сотрудника оперативных, следственных подразделении или федерального судью, который в своей профессиональной деятельности не встречался бы с необходимостью поиска переводчика для привлечения в процесс, проверки его компетентности, оплаты услуг и т.д. Решение этих, в сущности, технических задач, связанных с принципом национального языка судопроизводства, как зеркало, отражает многие грани феномена этнической преступности.
Привлечение переводчиков – носителей языков
Практика автора в 2003-2011 гг. показывает следующую приблизи-тельную пропорцию распределения языковой специализации судебных переводчиков, запрашиваемых правоохранительными органами у судебно-переводческих организаций для участия в следственных действиях на примере дел, возбужденных по ст. 230 УК РФ:
1. Цыганский язык раз-личных диалектов -80%
2. Языки Дагестана – 12%
3. Вайнахские языки – 5%
4. Прочие языки России и стран СНГ – 3%
Языки России иностранными не являются. А языки стран СНГ стали для россиян иностранными в историческом масштабе совсем недавно. По этой причине дипломированных переводчиков приведенных выше языков России и СНГ, востребованных в следственной и судебной практике уголовного процесса (а также курдского, езидского, кабардинского, ассирийского, талышского, молдавского, памирского и т.п.), в паре с русским в принципе нет. Достаточно сказать, что в Республике Дагестан существуют около 100 языков, причем все, по конституции Дагестана, являются государственными, но далеко не все имеют даже собственную письменность.
Это должно компенсироваться привлечением к работе по переводу в уголовном судопроизводстве этнических носителей таких языков, достаточно владеющих как собственным, так и русским языком, что соответствует определению переводчика ч.1 ст. 59 УПК РФ. При определении компетенции такого переводчика следователю придется полагаться на авторитет направившей его подрядной судебно-переводческой организации, выбранной постановлением самого следователя, т.к. обращение к механизму торгов в смысле Закона от 21 июля 2005 г. №94- ФЗ в уголовном процессе не предусмотрено УПК РФ (см. письмо от 18 сентября 2007 г. № 14026-ФП/ Д04 Минэкономразвития РФ). Доказательством компетенции переводчика является выданное судеб- но-переводческой организацией удостоверение, копия которого подшивается следователем в уголовное дело. Таким образом, со следователя и судьи полностью снимается несвойственная им и не-реальная для исполнения функция проверки знаний, которыми они сами не могут обладать.
В судебной и следственной практике описанный порядок взаимодействия исполнителя – судебно-переводческой организации и заказчика – процессуального лица, в чьем производстве находится соответствующее уголовное дело, давно складывается именно так. Из известных нам более чем полутора тысяч уголовных дел, к участию в которых по направлению судебно-перевод- ческой организации были допущены в качестве переводчиков лица – этнические носители соответствующего языка, ни в одном случае суд не поставил под сомнение их компетентность, а также не были отменены по со-ответствующим основаниям и вынесенные судами решения.
Исходя из номенклатуры востребованных в практике языков, можно рекомендовать следствию сотрудничать только с та-кими судебно-переводческими организациями, которые работают с цыганским языком, а точнее – с диалектами этого языка, и производят все виды судебного перевода:
– устный перевод при следственных действиях;
– письменный перевод процессуальных документов (постановления о при-влечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения);
– письменный перевод прослушивания телефонных переговоров (ПТП) – результата ОРМ (может осуществляться в соответствии с Федеральным законом «Об оперативно-разыскной деятельности» № 144-ФЗ).
Представляется логичным рассмотреть схему включения судебно-переводческих и экспертных организаций и в начальный этап уголовного судо-производства – оперативно-разыскную деятельность, регулируемую ФЗ «Об оперативно-разыскной деятельности».
Результаты оперативно-разыскных мероприятий, связанных с записью и чтением звуковых файлов (полученных в ходе ПТП с подключением к станционной аппаратуре предприятий, учреждений и организаций, физических и юридических лиц, предоставляющих услуги и средства связи, со снятием информации с технических каналов связи и т.п.), иногда должны обрабатываться с помощью должностных лиц и специалистов, обладающих научными, техническими и иными специальными знаниями, а также отдельных граждан с их согласия на гласной и негласной основе. Обычно такими специалистами являются переводчики (если звучащая речь записана не на русском языке) и эксперты- фоноскописты, устанавливающие наличие или отсутствие неситуационных изменений в полученных фонограммах, принадлежность голосов и т.д.
Сотрудничество органов, осуществляющих ОРД, с переводчиками и экспертами, налагает на последних дополнительное обязательство по со-хранению в тайне сведений, ставших им известными в ходе подготовки или проведения оперативно-разыскных мероприятий. Очевидно, что это не уменьшает возможность аналогичных гражданско-правовых договорных от-ношений между этими органами и негосударственными судебно-переводческими и судебно- экспертными организациями (СЭО), предполагающими командирование необходимых специалистов в их распоряжение. При этом СПО и СЭО относятся к судебному переводчику и эксперту как работодатель, к органам, осуществляющим ОРД – как исполнитель. В данном случае этот орган одновременно выступает как плательщик по договору. Данный подход предполагает использование прайс-листов исполнителя, что позволит органам, осуществляющим ОРД, с одной стороны, совершенствовать учет и планирование соответствующих издержек, а с другой стороны, повысить качество услуг по переводу и экспертизе на начальном этапе уголовного судопроизводства, т.к. появляется заинтересованное в этом компетентное юридическое лицо, осуществляющее отбор специалистов.
В свете сказанного становится ясно, что по мере осмысления проблемы судебного перевода рушатся не только синкретические, чисто лингвистические представления о переводе, переводчике и переводческой деятельности, но и изменяется подход к уголовному процессу как к чисто юридическому понятию. Возникает пограничное процессуальное понятие судебного перевода, наполненное конкретной культурно-лингвистической методологией.
Цыганский криминалитет и его язык
О масштабах преступной деятельности цыган свидетельствует, например, операция, проведенная УФСКН по Ростовской области в 2009 г., в г. Гуково, в результате которой было обнаружено 4 кг опия и 200 г героина, задержано 25 представителей цыганского преступного сообщества, многие из которых уже были ранее судимы, в том числе и за тяжкие преступления. В Ростовской области, Краснодарском и Ставропольском краях, как отмечают исследователи, наблюдается омоложение состава лиц, принимающих наркотики, хотя данная группа включает в себя представителей практически всех возрастных категорий (с 12 до 60 лет).
Село Кулешовка Азовского района Ростовской области получило широкую известность как очаг наркомании и наркоторговли из-за действующих там цыганских наркодилеров. И когда в результате смерти русского наркомана от передозировки наркотиков в селе начались антицыганские выступления, активно поддержанные казачеством, пострадали не только наркоторговцы, но и та часть цыган, которая занималась честным трудом.
Наблюдаются тесные связи между цыганскими преступными группировками Волгоградской и Ростовской областей и Краснодарского края, а также Украины. Наркотики опийной и каннабиноидной групп, производимые на Украине и в Краснодарском крае, не только продаются на местах, но и экспортируются на реализацию родственниками в Ростовскую область.
В деятельность цыганских преступных сообществ активно вовлечены женщины и дети. Мужчины, выступающие в качестве организаторов преступного бизнеса, почти всегда остаются безнаказанными.
Необходимость привлечения переводчиков цыганского языка к уголовному судопроизводству остается очень высокой. Мы далеки от очернения всего цыганского населения России, но и не поддерживаем его идеализации отдельными авторами, по мнению которых, цыгане в России только тем и занимались, что пели и плясали, преступлений не совершали – в отличие от цыган зарубежных. А если и угоняли лошадей, то исключительно ради поддержания национального колорита да материализации народного фольклора.
Сегодня среди цыган РФ, с одной стороны, высока делинквентность, а с другой стороны – большое количество малообразованных людей, живущих в этнической изоляции от окружающего их русского населения. Эти люди владеют в основном одним из диалектов цыганского языка, который не преподается в школах РФ. В то же время, переводчик как участник процесса должен уметь читать и понимать письменный текст и устную цыганскую речь.
Приведем некоторые проблемы судебного перевода цыганского языка, которые возникают уже на этапе поиска переводчика, а в дальнейшем негативно влияют на качество перевода:
1. Неграмотность большинства цыган в своем родном и в русском языке.
Например, письменность северорусского (московского) диалекта языка рома, административно назначенного языком всех отечественных цыган (письмо Народного комиссариата просвещения СССР от 10.05.1927 № 63807), существует в нашей стране более чем три четверти века, но самими цыганами использовалась и используется далеко не всегда. Прочие диалекты также ограничены в употреблении и не имеют литературной и учебной нормы.
2. Лингвистическое многообразие цыганской речи.
Известна склонность цыганского народа к кочевому образу жизни. Миграционные пути цыганских этнических групп были разными. По этой причине в цыганском языке имеется множество диалектов, в большей или меньшей степени подвергшихся влиянию окружающих языков в области лексики, фонетики и синтаксиса.
В цыганском языке имеются заимствования из иранских, армянского, греческого, румынского, немецкого, польского, украинского, русского и других языков. Цыгане «рома», проживающие в Европе, России, в республиках бывшего СССР и других странах, относятся к западной ветви цыганского этноса. Рома не является единой во всех смыслах нацией. Под общим самоназванием объединено множество субэтнических групп, различающихся не только диалектом, но и обычаями, традициями, укладом, образом жизни и некоторыми особенностями менталитета. Среди субэтнических групп рома в качестве наиболее крупных и известных выделяются российские цыгане (русска рома), котляры (кэлдэрары), сэрвы, влахи (влахуря), ловари, синти, урсары, ришари, крымы и другие. Некоторые цыганские этнические группы используют письменность, созданную на основе алфавитов, распространенных в странах их компактного проживания, но как такового общего для всех цыган литературного языка не существует.
Сами по себе эти две проблемы, особенности цыганского языка сильно сокращают практическую возможность реализации требований уголовно- процессуального закона к обеспечению конституционных прав и свобод граждан цыганской национальности – участников уголовного процесса. К ним добавляется еще одна проблема.
3. Убежденность цыган в том, что переводчик в судебном процессе – это помощник враждебного им государства, который облегчает вынесение цыганам обвинительных заключений предварительного следствия и приговоров судов.
Необходимо упомянуть и часто наблюдаемую в судебно-следственной практике негативную роль недобросовестных представителей защиты, которые из корыстных побуждений убеждают цыган, как и обвиняемых и подсудимых лиц других национальностей, в мнимой пользе затягивания процесса путем притворного непонимания и отвода предоставленного им переводчика.
В результате право обвиняемых и подсудимых цыган знать, в чем их обвиняют, может быть обе-спечено наихудшим образом по сравнению с другими народами Российской Федерации, а органы правопорядка встречаются с наибольшими трудностями в отношении судебного перевода в уголовных процессах с участием лиц цыганской национальности. Под давлением этих трудностей следствие иногда вынуждено идти на сделку с подозреваемыми и обвиняемыми, пере-квалифицируя деяния цыган в обмен на их отказ от требований предоставления переводчика цыганского языка.
Опыт сотрудничества автора с опытными и квалифицированными переводчиками цыганского языка позволил установить ряд особенностей цыганского перевода в уголовном процессе, общих для всех цыганских диалектов, и дать некоторые практические рекомендации, как для переводчиков, так и для сотрудников правоохранительных органов.
Язык как шифр
Самими цыганами, особенно криминализированными, цыганский язык часто рассматривается в качестве естественного шифра, средства защиты от не-цыган – «гаджё» и в особенности, от правоохранительных органов – своеобразной «фени».
Перевод с диалектов цыганского языка, он же «романы чиб», требует от переводчика недюжинной гибкости – контекстуальной интуиции и даже психологизма – в понимании того, о чем идет речь.
Например, цыгане часто используют слово «кова» («любая вещь») для обозначения чего-либо. Здесь задача переводчика заключается в выяснении по контексту того, что же имеется в виду. Данным словом можно обозначить как дверь, окно, бытовые предметы, так и наркотическое или психотропное вещество. Задача переводчика – установить истинный смысл высказывания, чтобы не со-вершить ошибку.
У цыган также есть слово «драб», имеющее двойное значение – это либо лекарственное средство, либо психотропное или наркотическое вещество. Передача смысла на русском языке тоже зависит от контекста. Опытный переводчик может его сразу определить. Естественно, если речь идет о болезни, это лекарственное средство. Например: «драбанакхэстыр» («лекарство, капли в нос»), но когда мы сталкиваемся с таким словосочетанием, как «парно драб» – здесь уже всё ясно, речь идет о «белом», т.е. о героине.
Аналогию можно найти и в английском языке. Там вместо слова medicine (медикаменты) часто используется слово drug или drugs («лекарственное средство» либо психотропное вещество» или же «наркотическое средство»).
Нельзя ограничиваться лишь словом «драб» для обозначения психотропного или наркотического вещества. В разных диалектах это может быть и «хинди», «диляримо», «коворо». Часто цыгане шифруют понятия и вместо прямого определения наркотиков употребляют, например, слово «хабэ» («еда»). Аналогично – «халаты, одежда». И здесь переводчику необходимо обратить особое внимание на контекст.
Однажды нам пришлось столкнуться с переводом на русский язык с цыганского, осуществленным не-цыганом – «гаджё». Перевод пришлось существенно редактировать. Во-первых, переводчик неправильно понял смысл слова «кова» («любая вещь»), во-вторых, сам перевод оказался запутанным и не совсем понятным на русском языке. Опыт показывает, что самые квалифицированные переводчики цыганского языка – это люди, которые выросли в среде цыганских традиций и обычаев, для которых цыганский язык является родным, т.е. этнические цыгане – ромы. Именно они способны обеспечить адекватность осуществляемого перевода.
Неоднозначность синонимики и культурное многообразие
Пример: для обозначения денег у цыган существуют три разных слова: «ловэ», «хашталя», «ястря». Машины (автомобили) иногда обозначаются словом «урдэнорэ» – «повоз- очки». Синоним – «урали». Для правильного перевода на русский язык важно вникнуть в контекст. Ведь в последнем случае речь идет совсем не о повозках. Для грамотного переводчика-рома здесь всё ясно, а вот для дилетанта – не совсем. Слово приобрело иное значение, т.к. большинство цыган уже давно стали оседлыми и пересели на автомобили.
В судебно-перевод- ческой практике бывают проблемы и с произношением при устном переводе. Как московский говор отличается от, скажем, южно-российского, так и у цыган есть разные говоры, не говоря уж о диалектах. Насчитывается примерно 33 цыганских языка, и каждый из них имеет диалекты.
Как сказано выше, цыгане – это не одна народность, а множество этнических групп. То, что приемлемо для русского цыгана, совершенно чуждо для цыгана кэлдэрара. Например, у русских цыган женщинам разрешается сидеть рядом с мужчинами, у цыган же кэлдэрар это запрещено. Русская цыганка может носить простую юбку ниже колена, цыганка кэлдэрарка же обязана носить несколько юбок. Обычаи тоже отличаются очень сильно. Русские цыгане на похоронах плачут, а цыгане лот- вы (латышские цыгане) на похоронах устраивают веселье. И как же тут не будет различий в языках, произношении, обозначении вещей?! Грамотный переводчик-ром, естественно, всё это знает и распознает сначала диалект, то есть устанавливает, к какой цыганской этногруппе он принадлежит, а уже потом берется за перевод.
Однако неверно и утверждение, что цыгане разных этнических подгрупп России могут совсем не понимать друг друга. Диалекты не так уж отличны, чтобы такое стало возможным.
Наиболее отличается от прочих крымско-цыганский диалект. Члены соответствующей национально-культурной общности часто вовлечены в незаконный оборот наркотических средств, что делает их язык и обычаи особо интересным для участников уголовного процесса.
Психологическое и экстрасенсорное воздействие на переводчика
Известно национальное занятие цыган – гадание, по-цыгански – «драбакерибэ». Слово интересно своей внутренней формой: «драба» – лекарство, «керибэ» – деяние, дословно – «залечивающее деяние» или проще – «залечивание». Имеется в виду воздействие на психику и подсознание человека, в результате которого он совершает желательные для цыган, но не для него самого действия. Цыганам, в особенности, цыганкам, не без основания приписывают мистические экстрасенсорные способности.
Основная опасность заключается в том, что методы внушения, при-меняемые цыганкой, дают определенную установку – человек действительно может тяжело заболеть, испытать неудачи в жизни, не важно – верит он в силу проклятья или нет.
Если подозреваемый или подсудимый из числа лиц цыганской национальности враждебно относится к переводчику, он может в полной мере обратить против него экстрасенсорные методы или способы внушения с целью причинения вреда.
Устный переводчик- ром в обязательном порядке знаком с особыми способностями своего народа и всегда сможет противостоять таким неординарным способам его устранения из процесса. Напротив, переводчик гаджё имеет все шансы почувствовать на себе месть своих цыганских клиентов.
Криминалитет Северного Кавказа и его языки
Специфической моделью организации этнического преступного сообщества являются северокавказские (прежде всего – чеченские) преступные группировки, имеющие ряд кардинальных отличий от других криминальных структур, действующих на территории России. Установлено, что эти сообщества имеют не пирамидальную, а лучевую структуру, в которой в виде лучей выступают полуавтономные группы-кланы, а в качестве центра – старейшины, принимающие стратегические решения и выполняющие регулятивные функции. Такая модель организации имеет целый ряд очевидных преимуществ, в том числе гибкость, мобильность, возможность быстрого рассредоточения или концентрации сил.
По данным ГУ Генпрокуратуры Российской Федерации по ЮФО, например, только за 8 месяцев 2009 г. на территории округа было совершено 995 преступлений с применением оружия и взрывчатых веществ. Наиболее тяжелая ситуация, как утверждают представители право-охранительных органов, сложилась в Дагестане и Ингушетии (ныне входят в СКФО), а также в Астраханской области и Краснодарском крае. Высокому уровню преступности, связанной с применением или хранением оружия, способствует близость региона к зонам, где в последнее время происходили вооруженные конфликты – чеченская, грузино-абхазская и грузи-но-осетинская.
Для диаспоральной этнической преступности выходцев с Северного Кавказа характерна дерзость и пренебрежение к закрепленным в законодательстве России морально-этическим нор-мам, иногда религиозно- террористическая идеология вахаббизма.
С языками Дагестана и социально-культурными особенностями выходцев из Дагестана есть особые проблемы. Например, даргинский язык, который находится на втором месте в Дагестане по числу говорящих на нем людей, имеет несколько сильно отличающихся друг от друга диалектов. В основу литературной нормы языка положен акушинский диалект, принятый в одноименном районе республики. Его не поймут, скажем, даргинцы, проживающие в Кадарском районе Дагестана.
Наоборот, вайнахские народы – ингуши и чеченцы – отличаются компактным проживанием и единством языкового стандарта. Здесь следователь должен с недоверием отнестись к утверждениям обвиняемого о том, что он не понимает переводчика – своего этнического соотечественника. В нашей практике был случай, когда «горный» чеченец якобы не понимал «равнинного» чеченца. Хотя это утверждение было ложно, судья предпочел не рисковать приговором, а вызвать сертифицированного переводчика чеченского языка из судебно-переводческой организации. Еще чаще обвиняемые-молдаване путают следствие, заявляя, что есть разница между молдавским и румынским языками. На самом деле даже в школах Молдавии давно преподают только румынский язык, поскольку Молдавия для Румынии – лишь географическое понятие.
Обращаясь в этой связи к судебной практике, следует упомянуть результат рассмотрения Конституционным судом РФ в 2006 году жалобы гр.Череповского М.В. на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (отказ в удовлетворении ходатайства о предоставлении переводчика). Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные М.В. Череповским материалы, не нашел оснований для принятия его жалобы к рассмотрению. Одновременно своим определением от 20 июня 2006 г. № 243-0, суд установил, что необходимость обеспечения обвиняемому права на пользование родным языком в условиях ведения уголовного судопроизводства на русском языке не исключает того, что законодатель вправе установить с учетом положений статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, такие условия и порядок реализации данного права, чтобы они не препятствовали разбирательству дела и решению задач правосудия в разумные сроки, а также защите прав и свобод других участников уголовного судопроизводства. В свою очередь, органы предварительного рас-следования, прокурор и суд своими мотивированными решениями вправе отклонить ходатайство об обеспечении тому или иному участнику судопроизводства помощи переводчика, если материалами дела будет подтверждаться, что такое ходатайство явилось результатом злоупотребления правом.
Примерами такого злоупотребления правом будут, например, утверждения о существовании удаленных друг от друга наречий армяно- и грузино-езидского языка (курманджи) или о не тождественности молдавского и румынского языков и т.п.
В случае вайнахских (чеченского и ингушского) и дагестанских языков следователей и судей ждет еще один подводный камень. В 2010 г. в одной по сибирских областей расследовалось уголовное дело по обвинению лица ингушской национальности по ст. 228 УК РФ. 17 потенциальных переводчиков исчезли из поля зрения после первой встречи с обвиняемым. С задачей справился только последний переводчик, приглашенный органом следствия из удаленной судебно-переводческой организации.
Причина состоит в том, что обвиняемый опознавал переводчиков и через свои связи просил их старших родственников убрать их из процесса с целью его затягивания. С незнакомым переводчиком это у него не получилось.
К участию в рассмотрении уголовного дела в отношении гражданина даргинской национальности одним из судов Краснодарского края в 2011-2012 гг. был привлечен переводчик из нашей судебно-переводческой организации. Защитники подсудимого, в расчете на злоупотребление законом, установили родственные связи переводчика и во время перерыва в судебном заседании организовали ему разговор по телефону с его близкими родственниками из Дагестана. По указанию родственников, переводчик самовольно покинул судебное заседание и сорвал рассмотрение уголовного дела в разумные сроки.
В общем случае до-судебному и судебному следствию бывает трудно без помощи специализированной судебно- переводческой организации бороться с необоснованными претензиями обвиняемых или их защиты к судебным переводчикам. Яркий пример – уголовное дело в отношении группы лиц чеченской национальности, находившееся в производстве СК Карелии в 2007 г. Обвиняемые по резонансному «Кондапожскому» делу, злоупотребляя правом, давали отвод многим переводчикам. А еще большее количество переводчиков самоустранились от участия в деле, ознакомившись с ним. Произвести перевод на чеченский язык процессуальных документов предварительного следствия для ознакомления с ними обвиняемых удалось только нашей судебно-перевод- ческой организации.
Некоторые языки стран СНГ
С проблемами диалектов и круговой порукой лиц, привлекаемых в качестве переводчиков, приходится сталкиваться и при работе с языками стран СНГ.
Например, мегрельский и сванский языки в обыденном сознании прочно связаны с Грузией. Но поиски соответствующего переводчика среди лиц грузинской национальности к успеху не приведут. Вы услышите, скорее всего, что это чуть ли не мертвые языки, никакой письменности в принципе не имеют, а представители этих национальностей все до одного говорят на грузинском языке, даже в местах своего компактного проживания.
На самом деле у мегрелов есть и язык, и письменность, причем к Грузии они могут не иметь никакого отношения. Один из переводчиков – носителей мегрельского языка владел своим родным, русским и абхазским языками, т.к. родился и жил в Кодорском ущелье.
Похожая ситуация и со сванским языком.
Немногие слышали о том, что на территории Таджикистана, большое число граждан которого в качестве мигрантов проживает на российской территории, существует обособленная горная местность (Хорог), население которой говорит не на таджикском, а на шугнанском языке из группы памирских языков. Найти переводчика – носителя этого языка для участия в уголовном процессе затруднительно как в связи с относительной малочисленностью памирцев среди таджиков, так и по причине их почти поголовных родственных связей друг с другом. Если подсудимый или обвиняемый – таджикский памирец – ходатайствует о предоставлении ему переводчика шугнанского языка, рекомендуется принять меры к тому, чтобы доказать его знание таджикского языка (учеба в школе, где преподавание ведется только на таджикском языке, и т.п.) и ограничиться предоставлением данному лицу таджикского переводчика. Такой подход можно применить и в иных аналогичных случаях.
Особенности использования национального языка в оперативно- разыскной деятельности в отношении криминальных этнических группировок
Выше было показано, что к уголовному процессу в отношении участников криминальных этнических группировок в порядке ст. 59 УПК РФ целесообразно привлекать носителей языка – представителей тех национальностей, язык которых подлежит использованию в процессе. Аналогичным образом можно поступать и в случаях, предусмотренных Федеральным законом «Об оперативно- разыскной деятельности» от 12.08.95 № 144-ФЗ, если речь идет о переводе на русский язык результатов ОРД, например, ПТП.
Но есть обстоятельства, когда привлечение носителей языка недопустимо.
В последнее время появляются предложения о создании в московском регионе чего-то в роде этнической полиции с приемом в штат МВД РФ этнических представителей тех национальностей, которые преобладают в составе этнических преступных группировок в данном районе. Предполагается, что такие полицейские, вооруженные полным знанием национально-культурных особенностей и языка, «плоть от плоти» мафии, смогут совершенно открыто держать ее в узде и одновременно информировать руководство об ее опасных планах и т.п., т.е. фактически выполнять оперативно-разыскные мероприятия. Однако в этом случае появляются обоснованные сомнения в том, какие связи и обязанности – патриархально-родовые или служебные – окажутся более важными для этнополицейского, и не получим ли мы в результате вместо этнической полиции этнические вооруженные формирования «в законе» на своей территории? Такой риск недопустим в принципе.
В одном из интервью прессе Министр внутренних дел РФ В.А. Колокольцев привел пример того, как водитель маршрутного такси позвонил в полицию и сообщил, что служил на Кавказе и знает язык. Он слышал, как два пассажира договаривались о подготовке к совершению преступления. «Такой информации приходит много, она проверяется, и благодаря помощи населения мы избегаем жертв», – сказал Колокольцев.
В этой связи представляется целесообразным проводить обучение оперативных сотрудников языкам этнических преступных группировок на базе аккредитованных при органах внутренних дел судебно-переводческих организаций. Думается, что такие сотрудники смогли бы намного эффективнее выполнять многообразные задачи по полицейской разработке диаспоральной этнической преступности.
«Профессионал» 3(107),2012
МНЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА