Полицейский и судебный перевод

А.В. Винников

ПОЛИЦЕЙСКИЙ И СУДЕБНЫЙ ПЕРЕВОД. СЛОВО В ЗАЩИТУ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Журнал “Полицейская деятельность” №4. 2012. стр.43-49.

Часть 1

ПОЛИЦЕИСКИЙ ПЕРЕВОД И ЕГО ЯЗЫКИ. ЗАРУБЕЖНЫЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ ПЕРЕВОДЧИКИ

У российских специалистов нет единства мне­ний о том, что такое полицейский и офици­альный перевод, как его организовывать, какие требования к нему предъявлять, кто может быть переводчиком. Подражатели Запада (в чис­ло которых попали и некоторые члены Госдумы!) требуют, с целью «защиты государственных ин­тересов и прав человека, повышения качества перевода и экономии средств федерального бюд­жета», учреждения особого института присяжных переводчиков — как правило, дипломированных специалистов, — которые аттестуются и лицен­зируются уполномоченными государственными органами или состоят в профессиональных само­регулируемых организациях (СРО), готовить их в государственных ВУЗах и финансировать подраз­деления переводчиков в структуре МВСД за счет федерального бюджета. Однако нам не удалось найти серьезных аргументов в подтверждение этой точки зрения.

В работах автора¹, показано следующее:

1) В зависимости от цели применения судебно- полицейский перевод разделяется на два вида:

А)  перевод как средство добычи доказательств (далее также — вид А, перевод А).

Б)   перевод как средство обеспечения консти­туционного права гражданина знать, в чем его об­виняют (далее также — вид Б, перевод Б); нормы права, регламентирующие оформление письмен­ного перевода вида Б, отсутствуют;

Разница между этими видами принципиальна, ее не учет может даже привести к неправосудным решениям судов и освобождению подсудимых.

2)   письменный перевод вида Б процессуаль­ного документа, написанного на русском языке, не считается процессуальным документом, так как прямого указания закона на процессуальную фор­му письменного перевода Б нет;

3)   письменный перевод Б процессуального документа, написанного на русском языке, не име­ет юридической силы. Письменный перевод Б сам процессуальным документом не является, уста­новленный порядок его оформления отсутствует, значит, юридической силы у рассматриваемого акта нет;

4)   субъектами договоров о возмездном ока­зании переводческих услуг должны выступать три лица: судебно-переводческая организация, оказы­вающая услуги, плательщик или заказчик услуг — учреждение, управляющее правоохранительными органами, и потребитель услуг — процессуальное лицо, которое выносит постановление или опреде­ление о привлечении переводчика (следователь, судья или дознаватель);

5)   целью перевода Б является только соблюде­ние прав человека, а предметом конкурсов и тенде­ров, согласно диспозиции Закона от 21 июля 2005 г. № 94-ФЗ или иных актов, регламентирующих госу­дарственную контрактацию, выступает заключение договоров для удовлетворения государственных и муниципальных нужд; поэтому производство го­сударственных конкурсов и тендеров с целью оказания возмездных услуг по переводу б не­допустимо;

6)   В уголовной практике России наиболее востребованы не иностранные, а иные языки (на­родов России и СНГ), переводчиков которых не готовит система образования РФ; чаще всего воз­никает потребность в переводчиках многочислен­ных дагестанских языков, цыганских диалектов, чеченского, ингушского, армянского, грузинского, таджикского, кыргызского, узбекского, персидского и молдавского языков; судьи, дознаватели и сле­дователи не могут проверить компетенцию пере­водчиков, поскольку сами не владеют соответ­ствующим языком, а переводчики не могут иметь документов об образовании, подтверждающем их квалификацию;

7)   в судебной и следственной практике часто встречаются случаи злоупотребления правом со стороны подозреваемых, обвиняемых и подсуди­мых, которые склонны препятствовать окончанию процесса в разумные сроки на основании вымыш­ленных причин, связанных с их неудовлетворенно­стью предоставленными им услугами переводчи­ков; в этих случаях необходимы мотивированные решения, принятые процессуальными лицами по­сле консультаций с СПО;

8)   представляется целесообразным сосредо­точить предоставление услуг судебного и полицей­ского перевода в специализированных негосудар­ственных судебно-переводческих организациях, которые располагают необходимым персоналом, специальными знаниями и навыками, опытом и ав­торитетом, могут обеспечить своевременное при­бытие переводчика в место проведения процес­суальных действий и гарантировать соответствие квалификации переводчика установленному стан­дарту;

9)   в подтверждение правоспособности судеб- но-переводческой организации, рекомендуется аккредитовать ее при соответствующем органе юстиции — потребителе услуг перевода, а в под­тверждение правомочности переводчика СПО должна выдавать ему собственное удостоверение для предъявления по месту требования;

10)   плательщики по договорам с судебно-пе- реводческими организациями — государственные органы дознания и следствия — не имеют право требовать от СПО предоставления им конфиденци­альной информации — персональных данных фи­зических лиц — переводчиков, трудовых договоров с ними и т.п.

Эти рекомендации могут способствовать ре­шению некоторых, но не всех проблем судебно-по- лицейского перевода. Остается еще, по меньшей мере, установить, каков же стандартный предел компетенции переводчика, как и где их следует го­товить.

Совершенно необходимым является исследо­вание зарубежного опыта и его сопоставление с российскими реалиями, которое позволит дать объ­ективную оценку предложений и ответить на иные насущные вопросы, например, о целесообразности государственной сертификации полицейских пере­водчиков и о том, до какой степени зарубежный опыт может служить для нас образцом. Обращение к зарубежному опыту и теории имеет резон еще и потому, что сегодня, в эпоху глобализации, объек­тивные условия проявления тех или иных социаль­ных и экономических феноменов и сами их явления имеют много общего. Например, кризисные явле­ния в Европе сближают уровень жизни европейцев и россиян. тенденции к полному обеспечению прав человека сближают уголовно-процессуальные за­коны различных стран по духу и букве.

Выводы из исследования зарубежного опыта свидетельствуют о том, что не все так плохо в этом отношении в нашем богоспасае­мом отечестве и что, будь реализованы упо­мянутый выше призывы о бездумном копиро­вании этого опыта на территории рф, мы бы неизбежно почувствовали удар тех же граблей, которые уже прошлись по лбам наших ино­странных коллег.

1. Криминальная лингвосфера и переводчики

В целях моделирования лингвистической среды судебного и полицейского перевода можно ис­пользовать понятие лингвосферы, по Д. Долби. В его понимании лингвосфера, аналогично но­осфере т. де Шардена, — это живая глобальная среда — единое множество форм человеческого общения — письменного, устного и знакового, на­стоящего и прошлого. лингвосфера представляет собой самое коллективное и фундаментальное из созданий человечества. В ходе исторического развития лингвосфера прошла путь от «закрытого множества» культурных общностей до современ­ного подвижного мультикультурного «открытого множества», характеризующегося взаимным про­никновением языков и культур в результате интен­сивной миграции и развития глобальных средств коммуникации. В структуре лингвосферы есть «фундаментальные» и «артериальные» языки, на которых говорят соответственно больше одного миллиона и больше десяти миллионов человек, причем среди последних 14 «гео-артериальных» языков, на каждом из которых говорят более 100 млн. человек. Самые распространенные язы­ки — китайский и английский. Вместе с тем, 90% из 7000 существующих на сегодняшний день языков ограничены малыми этносами. Языки с распространением до 500000 человек называют «первичными» лингвосфера крайне неоднородна в линейном измерении, то есть географически: ее структура почти гомогенна, например, на просторах Китая, и пестра на территории Африки².

Институт судебно-полицейского перевода можно считать средством искусственного сглажи­вания неоднородности лингвосферы с целью осу­ществления правосудия. Правосудие интересует криминализированная часть линговосферы, т.е. языки девиантных этнических групп. В качестве примера локальной характеристики криминаль­ной лингвосферы можно привести данные учетов частот обращений по языкам в Бюро переводов при районном суде Южного района Нью-йорка за период с 1 июня 2001 г. по 20 апреля 2011 г. Всего зарегистрировано 61566 обращений за 65 языка­ми и диалектами. Среди них число обращений за языками: испанским — 49052; китайским — 5537; русским — 1383; арабским — 1191; корейским — 595. Языки французский, урду, пенджаби, иврит, пушту, албанский, сомалийский, бенгальский, португальский, турецкий, немецкий требовались от 450 до 100 раз. Языки итальянский, греческий, японский, вьетнамский, индонезийский, персид­ский, украинский, литовский, тайский и ряд других использовались от 100 до 1 раза. В среднем нью- йоркская организация оказывает услуги устного и письменного судебного перевода 470 раз в месяц на 18 языках³. В этой статистике количество наи­менований «первичных» языков малых народов значительно больше, чем «фундаментальных» и «артериальных» языков.

Группа канадских специалистов⁴ отмечает, что спрос на языки полицейского перевода являет­ся волнообразным. Например, ранее пользовал­ся большим спросом тамильский язык. Воевали между собой две большие этнические устойчивые криминальные группировки. затем преобладал спрос на пенджабский язык и урду, а также вьет­намский и румынский. Некоторые языки почти не требуются в определенный период, а затем спрос резко возрастает. так было в Канаде с немецким и венгерским, армянским и албанским языками. Наблюдается падение спроса на переводчиков арабского, испанского и итальянского языков. Се­годня они также нужны, но значительно меньше⁵. структурную неустойчивость спроса на язы­ки перевода подтверждает опыт автора 2003­2011 гг. по обслуживанию 90% всей потребности в переводах для правоохранительных органов, в ос­новном, Ростовской области и Северного Кавказа. лица, ходатайствующие о предоставлении им пе­реводчика (фигуранты по уголовным делам) — по преимуществу граждане России не титульной на­циональности или граждане стран СНГ и ближне­го зарубежья. Структура наименований и частота применения языков судебного перевода отражает национальный состав страны и протекающие в ней миграционные процессы, а в криминологиче­ском смысле — этническую сторону преступности, и миграционную политику государства. Сравнение мировой практики судебного перевода с эмпири­ческими данными о судебном переводе в России доказывают единство характерных признаков кри­минальной лингвосферы.

Часть языковой структуры перевода для право­охранительных органов находится в динамике, от­ражающей изменчивость миграционных процессов и миграционной политики в Российской Федера­ции. Это видно на примере разнонаправленности наблюдаемого изменения во времени частотности обращений к специализированной организации за китайским и кыргызским и узбекским и таджикским переводом. Например, наблюдаемое уменьшение частот обращений за языками персидским (фар­си) и дари отражает не этнокриминологическую динамику, а обусловленное внешнеполитически­ми обстоятельствами простое снижение количе­ства обращений граждан Афганистана в органы Федеральной миграционной службы по вопросу предоставления им статуса беженцев вследствие ужесточения в этом отношении миграционной по­литики российского государства. По неизвестным причинам в последнее время уменьшилось число обращений за цыганским языком перевода⁶ такая неустойчивость не позволяет прогнози­ровать потребность в полицейских переводчиках для их подготовки. Есть и постоянная часть рос­сийской криминальной лингвосферы. В нашем случае это языки армянский, азербайджанский, грузинский, ингушский, чеченский и некоторые дагестанские. Как нам представляется, относи­тельное постоянство потребности в этих языках отражает тот факт, что персональный состав эт­нических преступников — не внешние мигранты типа «гастарбайтеров», а внутренние мигранты — российские граждане или даже коренные жители России соответствующих национальностей. При этом структура запросов на судебный перевод от­ражает специализацию криминально-девиантного поведения соответствующей этнической группы.

Одно из первых упоминаний о судебных пере­водчиках содержит Уголовно-процессуальный за­кон Королевства Испания 1882 г.: Переводчики выбираются из учителей языка или из любых лиц, понимающих язык. Похожее положение вошло в современный УПК Испании: переводчиком мо­жет быть любое лицо, знающее язык, предва­рительно принявшее на себя обязательство об ответственности за заведомо неправильный перевод.

Испанский присяжный судебный переводчик Фернандо Гаскон (псевдоним «Присяжный гаско­нец») отмечает, что в стране существует саморегу­лируемая организация «ASETRAD» — Испанская ассоциация письменных переводчиков, корректо­ров и устных переводчиков,- и комиссия при Ми­нистерстве иностранных дел, присваивающие же­лающим звание присяжных переводчиков. Однако спроса на таких переводчиков почти нет⁷.

Ана Арривас Абеледо, исследуя судебный и полицейский перевод в Барселоне, не обнаружила среди переводчиков около 110 ежедневно проходя­щих с их участием судебных заседаний во Дворце Юстиции Каталонии ни одного испанца. Наиболь­шим спросом там пользуются языки: румынский, урду и арабский. Европейские языки требуются ред­ко, кроме диалектов французского и английского, на которых часто говорят коренные жители бывших африканских колоний. Встречаются грузинский, рус­ский, армянский, литовский, сербо-хорватский, бос­нийский и нидерландский языки, иногда — редкие и экзотические языки: волоф, мандинго, суахили, пен-джаби, берберский, и т.д. Любой переводчик прино­сит перед началом судебного заседания присягу о верности перевода⁸.

В США судебные переводчики официально де­лятся на категории:

а)  сертифицированные — переводчики испан­ского языка, языка навахо (местных индейцев) и креольского гаитянского языков, прошедшие серти­фикационный экзамен в Административном офисе Федерального Суда США по утвержденным госу­дарственным программам сертификации письмен­ного и устного перевода.

б)   профессионально квалифицированные — переводчики иных языков, имеющие опыт рабо­ты на конференциях и сдавшие экзамен устного перевода или состоящие в специализированной организации переводчиков типа СРО, прошедшие 50-часовой курс юридической подготовки и пред­ставившие рекомендации трех переводчиков того же языка.

в)  владеющими языком признают лиц, проде­монстрировавших суду способность успешно пере­водить с/на иной язык.

В случае необходимости привлечения в про­цесс переводчика редкого языка, Руководство по судебной политике США, том 5, §420.40, разре­шает судам обращаться к услугам переводческих агентств. перед началом судебных заседаний переводчик дает обязательство под присягой о правильном переводе⁹ . Обязательность при­сяги переводчика перед началом процесса лишает смысла существование так называемых «присяж­ных переводчиков»¹⁰. Собственно термин «присяж­ный переводчик» происходит из Германии. Здесь, несмотря на богатую историю судебного перевода — свыше 60 лет — до сих пор нет единого зако­на о нем на федеральном уровне. Разрозненные нормативные акты существуют только в некоторых федеральных землях ФРГ. Судебные и полицей­ские переводчики в разных федеральных землях называются присяжными, общественными, уполно­моченными и т.д. Они принимают на себя обязательство сохра­нения конфиденциальности и должны соответство­вать установленным квалификационным требова­ниям. В Баварии принят Закон о переводчиках, пред­усматривающий их публичное привлечение в про­цесс и поголовное приведение к присяге. Перевод­чики для полицейских, судебных и официальных нужд сдают экзамен — государственный или при­равненный к нему, — присягают и дают обязатель­ство о неразглашении ставшей известной им кон­фиденциальной информации¹¹.

§ 1 (1) Саксонского закона о переводчиках от 16 июня 1994 г. гласит: в земле Саксония судебные переводчики устные и письменные — приносят при­сягу. Предпосылки приведения к присяге — личная надежность и профессиональная пригодность, полу­ченная в результате профессиональной подготовки и подтвержденная дипломом или государственным экзаменом. Экзамены присяжных и судебных пере­водчиков принимаются в девяти федеральных зем­лях ФРГ, причем в земле Гессен — по 31 языку и по редким языкам и диалектам. В числе языков — ам- харский, вьетнамский, фарси, индонезийский, турец­кий, русский, монгольский, боснийский, тайский и др.

В то же время, профессия устного и письмен­ного переводчика в ФРГ не лицензируется. Поэто­му дилетанты, владеющие иностранными языками, также могут привлекаться судами и полицией к ра­боте в качестве переводчиков¹². Перевод при полицейских допросах понимает­ся как составная часть институционализированной коммуникации. Председатель объединения при­сяжных переводчиков г. Лейпциг (ФРГ) Ирина Ис­томина печально констатирует, что еще в в 1999 г. в Германии из 2.263.140 правонарушений 26,6% (601221) было совершено не-немцами. Она ука­зывает на распространённость выбора перевод­чика полицией децентрализовано на местах, часто через бюро переводов. Полицейские переводчи­ки могут оказаться не присяжными, каждый и без того дает подписку об ответственности за заведо­мо неправильный перевод. Рассматривая новизнуположения, возникшего в результате сотрудниче­ства процессуальных лиц с агентствами перево­дов, И.Истомина делает важный вывод о том, что «уже не может быть речи о «привлечении» пе­реводчика в смысле процессуального закона, т.к. сама процессуальная задача привлечения специалиста-переводчика делегируется в об­ласть коммерческих отношений»¹³. Этот вывод совпадает с нашей оценкой современных взаимо­отношений судебно-переводческих организаций и органов управления правоохранительной системой России¹⁴ .

Законодательство Французской Республики за­крепляет процессуальный статус судебных пере­водчиков как судебных экспертов. Все они офици­ально числятся в Национальном реестре судебных экспертов, к которому рекомендуется обращаться судам. Однако эксперты-переводчики оказываются недоступны гражданам в простых правовых ситуа­циях. В одном из циркуляров МВД Франции пояс­нено, что при задержании гражданина, ознакомить его с его правами и обязанностями можно на языке, который он понимает, не обязательно на его род­ном, особенно если речь идет о редком языке. На­пример, албанец должен понимать итальянский, а турок — немецкий языки. Отказ задержанных лиц подписать протоколы об ознакомлении с их права­ми юридически ничтожен, если установлено, что они понимают иной язык. таким образом, требова­ния уголовно-процессуального кодекса к переводу не распространяются на первичный протокол за­держания. Привлеченный полицией переводчик не должен давать никаких подписок. Могут использо­ваться бланки протоколов, выпущенные Минюстом Франции на многих языках. Допускается пользо­ваться переводом в режиме видеоконференции или по телефону. Процессуальный Закон Франции не требует обязательного обращения к эксперту- переводчику из Национального реестра, допуская привлечение в качестве переводчика любого компетентного лица¹⁵.

В Великобритании существуют несколько рее­стров добровольных объединений переводчиков. В Национальном регистре переводчиков для обще­ственных нужд (NRPSI) свыше 2350 переводчиков 101 языка, имеющих минимальный уровень про­фессиональной подготовки. Членство платное: взнос вступительный безотзывный с одного лица за 1 язык £198 ( в т.ч. НДС). за каждый последующий язык £34. Большинство членов Ассоциации поли­цейских и судебных переводчиков одновременно состоят в NRPSI, приведены к присяге, провере­ны официальными инстанциями. Есть и иные пу­бличные переводчики. Многие состоят в Институте лингвистов или Институте устных и письменных переводчиков¹⁶.

Министерство юстиции Канады в 1999г. вы­пустило руководство по судебному переводу, со­держащее юридическую, деонтологическую, мето­дическую и лингвистическую части. В руководстве содержатся вопросы для экзамена кандидатов в судебные переводчики. С тех пор Минюст прово­дит экзамены переводчиков и сурово их отсеивает. В результате на Большой торонто, где проживает 1,4 миллионов человек, которые не говорят ни по- английски, ни по-французски, имеется всего 73 ак­кредитованных и 112 условно аккредитованных судебных переводчиков. Из них только 2 перевод­чика португальского языка, один — итальянского, и один — мандаринского наречия китайского язы­ка. Ни одного — корейского, турецкого, филип­пинского, кхмерского, тамильского, пенджабского, африканских языков. В 2000-2001 гг. при Минюсте работали более 200 переводчиков письменных и устных, аккредитованных и не аккредитованных (которые вполне допускаются к судебным заседа­ниям и предварительному следствию канадским уПК!). Служба переводчиков Минюста Канады пре­доставляет переводчиков более 60 языков и диа­лектов. тем не менее, судьи буквально дерутся за переводчиков^17,18.

Студент факультета права Монреальского университета Ванг Гуоценг¹⁸ с мудрой непосред­ственностью выразил свое удивление канадской системой судебного перевода: В Канаде и Квебеке система юстиции фактически не может прове­рить компетентность переводчика в процессе. Это заставляют делать судей, что невозможно по определению. О том же пишут Кристин Вьенси др.¹⁷ Они уточняют, что не судья должен убе­диться в компетенции переводчика и его соответ­ствии требованиям незаинтересованности и т.д. На самом деле это задача канадского Минюста, который поставляет переводчиков в суды. В дан­ном случае Минюст выступает в роли того, что по нашему определению, является судебно-перевод- ческой организацией с различием только в форме собственности. Аналогична российская проблема проверки компетентности переводчика на предва­рительном следствии и необходимость передать ее в компетенцию судебно-переводческой органи­зации¹⁸.

В связи с широкой практикой привлечения не­профессионалов, австралийские юристы К. ла- стер и В. тэйлор¹⁹ указывают на один «подводный камень» при использовании двуязычных граждан как переводчиков: узкие этнические группировки могут уклоняться от сотрудничества с правосу­дием. Подобная проблема существует в России. Представители ряда малых народов (цыгане, да­гестанцы и др.), с большим трудом соглашаются оказать услуги переводчиков правоохранитель­ным органам²⁰.

Аккредитованными в Австралии считаются лица, числящиеся в реестрах следующих организаций:

1. Национальный государственный офис по аккредитации письменных и устных переводчиков. (NAATI). 2. Австралийский институт письменных и устных переводчиков (AUSIT) (национальное про­фессиональное объединение переводчиков)²¹.

При отсутствии аккредитованных переводчи­ков, Инструкция Федерального Магистратного суда Австралии по политике в области судебного пере­вода допускает привлечение в уголовный процесс по контракту не аккредитованных переводчиков. Суд заказывает переводчика из любого источника, который целесообразен по затратам и по времени переводчика в пути. Предварительно сотрудники суда должны убедиться, что переводчик правильно понимает свою роль, что нет конфликта интересов, и что он будет сохранять тайну. Не допускается от­казывать гражданам в переводчике по причине от­сутствия финансирования²².

В Австрии судебные переводчики являются членами Австрийского объединения присяжных и сертифицированных судебных переводчиков (Osterreichischer Verband der allgemein beeideten und gerichtlich zertifizierten Dolmetscher). Для внесения в профессиональный реестр, переводчику необхо­димо доказать: профессиональные знания, полную дееспособность, честность, знание правил поведе­ния в суде; опыт работы. Размер взноса за сдачу сертификационного экзамена 345,92 €, если чле­нов комиссии более трех, за каждого последующего 86,48 €. Аттестация в первый раз дается на 5 лет, затем — на 10 лет. вместе с тем, в австрийский уголовный процесс могут привлекаться нештат­ные специалисты и переводчики²³, что является не исключением, а правилом. Национальный про­цессуальный закон не прописывает подробно роль переводчика и не отграничивает его права, а дей­ствующий в Австрии закон об экспертах и перевод­чиках не определяет разрешительного принципа их деятельности; прописана только присяга переводчи­ка и порядок его привлечения²⁴.

Всего в Австрии насчитывается более 1400 присяжных и судебных сертифицированных пере­водчиков по 49 языкам. Однако по некоторым язы­кам аккредитованных судебных переводчиков не хватает или вовсе нет. Например, есть только один официальный переводчик грузинского языка на всю Австрию. Нет многих африканских и азиатских языков. Нет переводчиков в системе исполнения наказаний, т.к. на это не предусмотрено бюджетно­го финансирования^25,26.

Сделанный нами анализ указывает на сле­дующее: Во всех обследованных странах суще­ствует институт присяжных, судебных, сертифици­рованных, аккредитованных и т.п. переводчиков. Но многообразие и неустойчивость номенклатуры потребных языков перевода в национальной уго­ловной практике обусловливает невозможность обращения системы полицейских властей только к ним. Уголовно-процессуальные законы всех стран допускают привлечение в уголовный процесс в качестве переводчиков любых лиц, владеющих одновременно иным языком, которым владеет и подозреваемый (обвиняемый или подсудимый), и национальным языком судопроизводства соответ­ствующего государства, что находит применение на практике.

---

¹ См.: Винников А.В. Судебный перевод и судебно-перевод- ческие организации // Российский юридический журнал. – 2012. – №2. – С. 167.

² David Dalby’s paper “Language Diversity in the Cyber Age”, pre­sented to the MAASA World Language Diversity Network by David & Christopher Dalby. Linguamon Barcelona & UNESCO Paris, 19th- 22nd February 2007. portal.unesco.org/…/n731702881Dalby_L..

³  2.United States District Court, Southern District of New York, http://sdnyinterpreters.org/faq.php#faq_28

⁴  Christine Viens, Georges L.Bastin, Solange Duhamel et Roselyne

Moreau. L’accreditation des interpretes judiciaires au Palais de justice

de Montreal http://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=l’accr%C3%A

9ditation%20des%20interpr%C3%A8tes%20judiciaires%20a.

⁵   Там же.

⁶   См.: Винников А.В. Особенности судебного перевода с цы­ганского языка // Уголовный процесс. – 2012. – № 6. – С. 48; Винников А.В. Проблематика и практика судебного перевода цыганского языка по уголовным делам о незаконном обороте наркотиков // Наркоконтроль . – 2012. – №1. – С. 31.

⁷ Fernando A. Gascon. Una breve radiografia de la interpre­tation judicial en Espana.// La linterna del traductor. numero 6. Diciembre del 2011. http://www.lalinternadeltraductor.org/n6/ interpretacion-judicial.html.

⁸  Ana Arribas Abeledo. La interpretation judicial: El interprete de la Ciutat de la justicia. Trabajo academico de cuarto curso. Ubiversidad Pompeu Fabra. Facultad de traduction e interpre­tacion. Dirijido por Julie Boerie. Junio 2011. 48 P. http://www. google.ru/url?sa=t&rct=j&q=Ana-Arribas-…

⁹  Federal Court Interpreters. http://www.uscourts.gov

¹⁰  Предпочтение присяги подписке об ответственности за за­ведомо ложный перевод не выдерживает критики: присяга подразумевает религиозную и гражданскую составляющую

(см., например, Леонтьева О.Г. о проблеме получения лич­ных доказательств при разбирательстве гражданских дел в России, Англии и США // “Законодательство”. №12. 2010. С.

70-72), которых могут быть лишены переводчики – «носи­тели языка», например, не граждане РФ и мусульманского вероисповедания.

¹¹   Bender Jennifer. Gerichtsdolmetscher und Urkundenuber- setzer. http://www.leginda.de/leginda-blog-komplettansicht/ items/gerichtsdolmetscher-und-urkundenuebersetzer.html

¹²  Infoblatt uber die Heranziehung von Dolmetschern durch Po- lizeibehorden. http://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=%20%20 infoblatt%20%C3%BCber%20die%20heranziehung%20von%…

¹³  Irina Istomina. Wenn Laien dolmetschen // Deutsche Polizei. Heft 12. 2000.

¹⁴ Винников А.В. Практические аспекты участия переводчика в уголовном процессе // Уголовный процесс. – №1. – 2012. – С. 60-66.

¹⁵ Bulletin officiel du Ministere de la justice n° 85 (1er janvier – 31

mars 2002) http://www.justice.gouv.fr/bulletin-olRciel/dage85d.htm.

¹⁶   National Register of Public Service Interpreters (NRPSI) // http://www.nrpsi.co.uk/index.php.

¹⁷ Christine Viens, Georges L. Bastin, Solange Duhamel et Rose- lyne Moreau. L’accreditation des interpretes judiciaires.

¹⁸   Винников А.В. О привлечении переводчиков в судебный процесс // Судья. – №6. – 2012. – С. 50-54.

¹⁹ Kathy Laster and Veronica L.Taylor Interpreters & the legal system // Published in Sydney, The Federation Press Pty Ltd 1994, 287 p.p. ISBN 1 86287 130 2.

²⁰  Винников А.В. Проблематика и практика судебного пере­вода цыганского языка по уголовным делам о незаконном обороте наркотиков.

²¹  Scheherazade Rogers. T&I Labour Market in Australia. http:// www.ling.mq.edu.au/translation/lmtip_australia.htm.

²² Federal Magistrates Court Interpreter and Translator Policy. http://www.fmc.gov.au/services/html/interpreters.html.

²³ Dolmetchen im Аsylverfahren. Handbuch // Bundesministerium fur Inneres der Republik Osterreich. Druckerei Berger, Wie-

²⁶ Mangel an qualifizierten Dolmetschern.

//Polizei und Justiz. ner StraBe 80, 3580 Horn. 1. Auflage, 2006.   04.10.2006. http://oesv1.orf.at/stories/141284


Библиографический список:

1. Винников А.В. Судебный перевод и судебно-переводческие организации // Российский юридический журнал. — 2012. — № 2.

References (transliteration):

1. Vinnikov A.V. Sudebnyy perevod i sudebno-perevodcheskie organizatsii // Rossiyskiy yuridicheskiy zhurnal. — 2012. — № 2.

Продолжение следует в следующем номере

---