Судебный перевод и этнопреступность

Журнал «Библиотека криминалиста. Научный журнал» №1(6). Стр 153-160.

Судебный перевод и этнопреступность

Автор: Винников Алексей Вениаминович – директор экспертно-переводческой организации «Открытый мир» г.Ростов-на-Дону. 

В статье дано определение судебного перевода как сложной функции — сочетания лингвистической, процессуальной и этнокультурной сторон. Приведены рекоменда­ции по выбору переводчиков и переводу с/на цыганские диалекты, языки некоторых народов Северного Кавказа и народов стран СНГ. На примере Юга России выявлены динамические процессы феномена преступности отдельных этнических групп. Опре­делена роль в них миграционных процессов. Установлена корреляция интенсивности миграции — внешней (из-за рубежа) и внутренней (между национальными субъекта­ми РФ) с этнической преступностью. Установлена зависимость этнокриминалогиче- ской ситуации от географии и национально-структурного состава населения региона.

Назначением судебного перевода явля­ется обеспечение права равного доступа граждан к закону независимо от их эт­нической принадлежности. В этой связи нетрудно заметить естественную корреля­цию феномена этнической преступности и процессуальной функции судебного пере­вода и выделить в ней три грани: лингви­стическую, процессуальную и социаль­но-криминологическую. Переводческая деятельность по определению является предметом лингвистики. Переводчик на предварительном следствии и в суде от­носится к числу иных участников уголов­ного процесса. Частотные характеристики запросов правоохранительных органов к судебно-переводческой организации о предоставлении переводчика являются зеркалом количественных и качествен­ных процессов в этнической преступно­сти соответствующего региона. Их анализ как эмпирических данных дает оценку этнокриминологической обстановки в регионе действия судебно-переводческой организации. Лица, ходатайствующие о предоставлении им переводчика (фигу­ранты по уголовному делу), – по преи­муществу граждане России не титульной национальности или граждане стран СНГ и ближнего зарубежья. Структура наиме­нований и частота применения языков су­дебного перевода отражает национальный состав страны и протекающие в ней миг­рационные процессы, а в криминологиче­ском смысле – этническую сторону пре­ступности, делинквентность отдельных национальных групп и миграционную политику государства. Поскольку истин­ная статистическая картина этнической преступности по РФ в свободном доступе отсутствует, любые, даже оценочные, ста­тистические данные косвенно характери­зуют этнокриминологическую обстановку и динамику ее развития.

Автором выделяется два вида судебно­го перевода: перевод как средство добычи доказательств и перевод, предназначен­ный для соблюдения конституционных прав граждан в процессе. К первому виду отнесен перевод, необходимый для по­лучения доказательств. Его применяют для перевода документальных доказа­тельств по делу и допроса свидетелей, не владеющих иностранным языком. Перевод второго вида – наиболее часто встречающийся — служит средством обес­
печения конституционного права лица знать, в чем его обвиняют. Данный вид применяют в случае незнания русского языка, на котором производится судо­производство в РФ, или недостаточного владения им подсудимым, обвиняемым или подозреваемым.

К судебному переводу можно отнести перевод, осуществляемый в админист­ративном, гражданском, уголовном и ар­битражном судопроизводстве на этапах предварительного следствия и судебного разбирательства. Именно его связь с эт­нической преступностью представляется целесообразным проследить.

Представляется, что практически воз­можно возложить решение основного про­цессуального вопроса судебного перево­да о подборе и проверке компетентности судебного переводчика на авторитетную судебно-переводческую организацию, сот­рудничающую с органами правосудия. Кро­ме того, у некоторых судебно-переводче- ских организаций уже накоплен настолько значительный опыт работы по уголовным и административным делам в отношении лиц иных национальностей, что имеется воз­можность его обобщения и анализа с целью исследования этнической преступности [1, с. 60-66].

Частотная группа	Спрос	Язык	Частота обращений (оценка), %	Примечания
1	Постоянный	Армянский	50
	Постоянный	Цыганский		Преимущественно по делам ФСКН
	Постоянный	Азербайджанский
	Переменный	Грузинский		В последнее время преиму­щественно по делам ФПС РФ
	Переменный	Узбекский		Частота растет
	Переменный	Таджикский		Частота растет
2	Постоянный	Ингушский	20
		Чеченский		Частота падает
	Постоянный	Аварский
	Постоянный	Даргинский
3	Постоянный	Езидский	15
	Переменный	Персидский (фарси)		Преимущественно по делам ФМС. Частота падает
	Переменный	Дари
	Постоянный	Турецкий
4	Переменный	Китайский	10	Частота обращений сильно упала с 2007 г.
	Постоянный	Молдавский
	Постоянный	Арабский
	Постоянный	Английский		Преимущественно по делам ФМС и ФПС
	Постоянный	Французский
	Переменный	Кыргызский		Частота сильно упала с 2007 г.

В таблице ниже приведены некоторые оценочные эмпирические данные за пе­риод с 2007 по 2011 г., полученные авто­ром из опыта работы крупной судебной экспертно-переводческой организации по обслуживанию 90% всей потребности в судебных переводах правоохранительных и судебных органов Ростовской области и уголовных процессов из некоторых дру­гих регионов РФ.

В отдельную группу можно выделить языки, востребованные в недавнем прош­лом при письменном переводе таможенной документации по декриминализированным ныне делам о так называемой товарной контрабанде (часть первая ст. 188 УК РФ «Контрабанда»): английский, немецкий, испанский, французский, латышский, ли­товский, эстонский, польский, корейский, китайский, сербский и финский.

Анализ эмпирического материала по­казывает, что большинство языков перево­да для судебной и правоохранительной си­стем являются языками народов России. А языки СНГ стали формально иностранны­ми сравнительно недавно. Классические иностранные языки, для которых в РФ существуют дипломированные перевод­чики, – английский, немецкий и француз­ский – встречаются редко, применительно к административной миграционной пра­ктике, для обслуживания граждан бывших колоний европейских государств.

5		Чувашский	5
		Сванский
		Мегрельский
		Удинский
		Вьетнамский
		Ногайский
		Немецкий
		Кумыкский
		Мальтийский		Преимущественно по делам о торговле людьми
		Тайский		Преимущественно по делам о торговле людьми
		Украинский
		Греческий
		Лакский
		Туркменский
		Корейский		Преимущественно по делам о торговле людьми

Поэтому наиболее часто невозможно привлечь в процесс дипломированных пе­реводчиков иностранных языков и прихо­дится пользоваться услугами так называ­емых носителей языка – лиц, владеющих иным языком как своим родным, и рус­ским языком.

Часть языковой структуры перево­да для правоохранительных органов находится в динамике, отражающей из­менчивость миграционных процессов и миграционной политики в Российской Федерации. Это видно на примере разно­направленное™ изменения во времени ча­стоты обращений к специализированной организации за китайским, кыргызским, узбекским и таджикским переводом. Уменьшение частоты обращений за язы­ками персидским (фарси) и дари отражает не этнокриминологическую динамику, а обусловленное внешнеполитическими об­стоятельствами простое снижение коли­чества обращений граждан Афганистана в органы ФМС по вопросу предоставления им статуса беженцев.

Однако существует и постоянная часть языковой структуры. В представляющих наибольший интерес частотных группах 1 и 2 это языки армянский, азербайджан­ский, грузинский, цыганский, ингушский, чеченский и дагестанские – аварский и даргинский. Как нам представляется, относительное постоянство потребно­сти в этих языках отражает тот факт, что персональный состав этнических пре­ступников – не недавние мигранты типа «гастарбайтеров», а давно натурализовав­
шиеся мигранты – российские граждане или даже коренные жители России соот­ветствующих национальностей. При этом структура запросов на судебный перевод отражает специализацию криминально- девиантного поведения соответствующей этнической группы.

В переменной части 1-й частотной группы языков к чистой миграционной этнической преступности относится уз­бекская и таджикская. Преступные деяния мигрантов из стран СНГ в рассматривае­мых с участием судебных переводчиков де­лах характеризовались как общеуголовные с некоторым преобладанием числа корыст­ных преступлений, тяжких преступлений против личности (убийств, изнасилований и т.п.) и преступлений, связанных с неза­конным оборотом наркотических средств.

С предложенными выводами и факти­ческими данными совпадают и сведения, полученные из официальных статистиче­ских данных, а также результаты эксперт­ных оценок, полученные О.О. Громовой [2]. Значительный вклад в преступность мигрантов из СНГ делают представите­ли таких государств, как Таджикистан и Узбекистан. По числу совершаемых миг­рантами из стран СНГ преступлений на­ибольшая доля приходится на граждан Узбекистана — 27,8%, доля граждан Тад­жикистана – 19,1%. Структура их престу­плений состоит из преступлений эконо­мической направленности, преступлений против собственности, преступлений против личности, а также преступлений, связанных с незаконным оборотом нарко­тических средств.

Узбекские и таджикские фигуранты по уголовным делам в основном проявляют лояльность по отношению к предостав­ляемым им переводчикам в процессе и обычно действительно в них нуждаются. Относительно особенностей таджикского языка существует только одно затрудне­ние: на территории Таджикистана суще­ствует обособленная горная местность Хорог, население которой говорит не на таджикском, а на шугнанском языке из группы памирских языков. Если подсу­димый или обвиняемый – таджикский па- мирец – ходатайствует о предоставлении ему переводчика шугнанского языка, ре­комендуется принять меры к тому, чтобы доказать его знание таджикского языка (учеба в школе, где преподавание ведет­ся только на таджикском языке, и т.п.) и ограничиться предоставлением данному лицу таджикского переводчика. Такой подход можно применить и в иных анало­гичных случаях.

Частота обращений правоохранитель­ных органов к судебным переводчикам азербайджанского и армянского языков постоянно является одной из самых высо­ких. Лица, ходатайствующие о предостав­лении переводчика, являют собой сме­шанный контингент «старых» мигрантов, имеющих разрешение на работу, вид на жительство, право на временное прожива­ние или гражданство, и «новых» мигран- тов-нелегалов.

Ни первые, ни вторые по роду трудо­вой деятельности не пересекаются с ти­пичными гастарбайтерами – выходцами из Узбекистана и Таджикистана, заняты­ми на тяжелых грязных работах. Струк­тура их преступлений – наркоторговля и общеуголовные.

Как отмечает Е.В. Ткач [5], азербай­джанские этнические преступные груп­пировки являются самыми крупными, специализируются в основном на корыст­но-насильственных преступлениях, а так­же поставках и реализации наркотических средств из Средней Азии и Азербайджана. Многочисленность диаспоры на террито­рии России и контроль над продовольст­венными рынками обеспечивают им веду­щие позиции в наркоторговле.

При назначении переводчика для гра­жданина Азербайджана следует учиты­вать, что граждане Азербайджана могут иметь не азербайджанскую, а талышскую национальность. Численность талышей на территории Азербайджана достаточно велика, их язык своеобразен, и отношения между ними и азербайджанцами остаются напряженными. Обеспечить участие пере­водчика талышского языка в процессе при помощи судебно-переводческой организа­ции, как правило, нетрудно.

Армянские преступные сообщества имеют значительный численный состав и высокую криминальную активность [2]. Этим объясняется первая строчка армян­ского языка в частотной группе 1 (см. таб­лицу). Преступления, которые они совер­шают, носят, как правило, общеуголовный характер.

Спрос на судебный перевод грузинского языка остается на высоком уровне, несмо­тря на то что в последние годы произошел качественный сдвиг в характере престу­плений, совершаемых грузинами: от обще­уголовных преступлений различного рода к нарушениям государственной границы РФ, паспортно-визового режима и т.п.

Выходцы с территории Грузии или ее бывшей территории – мегрелы и сваны – могут совсем не быть грузинами и не вла­деть грузинским языком. У мегрелов есть свой язык и письменность. Например, один из известных нам переводчиков – носителей мегрельского языка – владеет своим родным, русским и абхазским язы­ками, так как родился и жил в Кодорском ущелье. Аналогичным образом дело об­стоит с языком сванов – народа, населяю­щего горные районы Грузии и Кодорское ущелье, отошедшее к Абхазии.

Возвращаясь к постоянной части ча­стотной таблицы спроса на языки судеб­ного перевода, обратим особое внимание на характеристику спроса на язык весь­ма устойчиво делинквентной этнической группы – цыган.

В.Т. Корниенко, федеральный судья Волгодонского районного суда, отмечает существенные этнические особенности цыганской преступности [3]:

–     преступные группы цыган создают­ся на национальной и родственной осно­ве. Такая организация затрудняет опера­тивную разработку, предотвращает утечку информации об их деятельности;

–    страх цыган перед «цыганскими за­конами», затрудняющий их привлечение к негласному и иному сотрудничеству с правоохранительными органами.

На судебный перевод цыганского язы­ка в полной мере распространяется куль­турно-криминологическое и лингвистиче­ское своеобразие цыганской преступной этнической группы.

Опыт сотрудничества автора с пере­водчиками цыганского языка позволяет сделать некоторые выводы.

1. Самими цыганами, особенно крими­нализированными, цыганский язык часто рассматривается в качестве естественного шифра, средства защиты от не-цыган – «гаджё» и в особенности от правоохрани­тельных органов – своеобразной «фени».
2. Разные по культурным традициям этнические сообщества цыган используют различные диалекты цыганского языка, но друг друга могут понять.
3. Применение цыганами методов гип­ноза и экстрасенсорного воздействия.

Методы внушения, применяемые цы­ганкой, дают определенную установку – человек действительно может тяжело заболеть, испытать неудачи в жизни, не важно – верит он в силу проклятья или нет.

Если подозреваемая или подсудимая из числа лиц цыганской национальности враждебно относится к переводчику, она может в полной мере обратить против него экстрасенсорные методы или спосо­бы внушения с целью причинения вреда.

Устный переводчик — ром — в обяза­тельном порядке знаком с особыми спо­собностями своего народа и всегда смо­жет противостоять таким неординарным способам его устранения из процесса. Напротив, переводчик «гаджё» имеет все шансы почувствовать на себе месть своих цыганских клиентов.

Языки оседлых народов России нахо­дятся во всех частях таблицы языков су­дебного перевода. Представляет интерес тот факт, что их структурный состав не совсем соответствует этнической структу­ре населения Ростовской области. Напри­мер, нет татарского языка, хотя числен­ность проживающих в области татар не меньше численности чеченцев. Причина в том, что требующие переводчика фигу­ранты уголовных процессов – субъекты
внутренней миграции из национальных республик Северного Кавказа.

Частота обращений за чеченским пе­реводом упала за счет того, что с отменой режима контртеррористической операции возобновилось судопроизводство на терри­тории самой Чеченской Республики. Зато пользуются постоянным спросом языки Дагестана: аварский, даргинский и др., а также ингушский язык. Лица этих наци­ональностей совершают общеуголовные преступления. Изредка встречаются слу­чаи торговли наркотическими средствами.

Северо-Кавказский криминалитет за­нимает в этнопреступности особое ме­сто. Преступные сообщества часто имеют прямые связи с экстремистским подпо­льем, действующим в северокавказских республиках. Характерной особенностью чеченских и вообще северокавказских группировок является и непризнание ими традиционных правил уголовного мира («воровских понятий»), вместо которых в качестве норм, регулирующих поведение членов группировок, выступают нацио­нальные и религиозные традиции.

Здесь возникают определенные лингви­стические трудности с судебным перево­дом. Например, даргинский язык, который находится на втором месте в Дагестане по числу говорящих на нем людей, имеет несколько сильно отличающихся друг от друга диалектов. В основу литературной нормы языка положен акушинский диалект, принятый в одноименном районе республи­ки. Его не поймут, скажем, даргинцы, про­живающие в Кадарском районе Дагестана.

1 со

Наоборот, вайнахские народы – ингу­ши и чеченцы – отличаются компактным проживанием и единством языкового стандарта. Здесь следователь должен с недоверием отнестись к утверждениям обвиняемого о том, что он не понимает переводчика – своего этнического сооте­чественника. В нашей практике был слу­чай, когда «горный» чеченец якобы не понимал «равнинного» чеченца. Хотя это утверждение было ложно, судья предпо­чел не рисковать приговором, а вызвать сертифицированного переводчика чечен­ского языка из судебно-переводческой организации.

Обращаясь в этой связи к судебной практике, следует упомянуть Определение Верховного Суда РФ от 20 июня 2006 г. № 243-О, в котором установлено, что ор­ганы предварительного расследования, прокурор и суд своими мотивированными решениями вправе отклонить ходатайство об обеспечении тому или иному участни­ку судопроизводства помощи переводчи­ка, если материалами дела будет подтвер­ждаться, что такое ходатайство явилось результатом злоупотребления правом.

Так, злоупотреблением правом будут, например, утверждения о существовании удаленных друг от друга наречий армяно- и грузино-езидского языка (курманджи), о нетождественности молдавского и румын­ского языков и т.п.

Проведенная попытка анализа латент­ных процессов в этнической преступно­сти России ограничена имеющейся ста­тистикой одной, хотя и крупной, судебной экспертно-переводческой коммерческой организации и отражает, в основном, по­ложение дел на Северном Кавказе. В дру­гих регионах картина может быть иной. Исследователь Байкальского региона Э. Рабданова справедливо замечает, что многонациональность состава населения предполагает существование этнического фактора в его деятельности, в том числе криминальной [4]. В Иркутской области и Бурятии криминалитет отличают соци- ально-культурные особенности местного бурятского населения.

В случае создания специализирован­ных судебно-переводческих организаций в других регионах появится возможность географического расширения сферы при­менения метода частотного анализа языков судебного перевода для исследования этно­преступности в иных регионах России.

В результате проведенного исследова­ния можно сделать следующие выводы.

1. В практике предварительного след­ствия и судов преобладают не иностранные для России (но не русские) языки и диалек­ты этнических криминальных сообществ.
2. Поскольку судебный перевод отра­жает этнокриминологическую обстановку в регионе, региональная судебно-перевод- ческая организация располагает стати­стическими данными, достаточными для оценки локальной структуры и динамики этнической преступности.
3. Эмпирические данные судебно-пе- реводческой организации, действующей главным образом в Ростовской области, показывают, что существуют пять групп частот обращений за судебным перево­дом. Наибольшим спросом пользуются азербайджанский, армянский, цыганский, аварский, даргинский, чеченский и ин­гушский языки. При этом определяется динамика частотных характеристик спро­са, обусловленная миграционной полити­кой в РФ, изменениями внешней мигра­ции и т. п.
4. Ясно прослеживается корреляция между частотой и динамикой спроса язы­ков перевода в уголовных процессах и количественными и динамическими ха­рактеристиками отдельных этнокрими- нальных групп.
5. Существенные этнокультурные особенности цыганского криминалитета как одного из основных, специализиру­ющихся на незаконном обороте наркоти­ческих средств, отражаются на языке как средстве коммуникации. Однако разноо­бразие диалектов и наличие «блатного» шифра не препятствуют подходу к цы­ганскому языку как единому лингвисти­ческому объекту и пониманию любого диалекта переводчиком – ромом.
6.Преступность таджиков и узбеков на территории России постоянно растет одновременно с увеличением спроса на их языки в уголовных процессах и ро­стом потока мигрантов в Россию из этих стран СНГ.
7. Проблематика судебного перевода языков народов Северного Кавказа со­стоит в большом разнообразии языков и диалектов и национально-культурных особенностях с сильными родовыми свя­зями. Выходцы из этого региона – фигу­ранты по уголовным делам, – как прави­ло, граждане РФ, внутренние мигранты. Преступность этой этнической группы на постоянно высоком уровне. По внутри­политическим причинам развитие севе­ро-кавказской этнической преступности на Юге России представляется, с одной стороны, наиболее опасным, а с другой – закономерным явлением.
8. Подследственные и подсудимые, при­надлежащие к народам Северного Кавказа и странам СНГ, кроме таджиков и узбеков, иногда склонны злоупотреблять правом на предоставление бесплатного переводчика, необоснованно загягивая процесс.
9.Осуществленная попытка приме­нения метода частотного анализа языков судебного перевода для исследования эт- нопреступности ограничена процессами в Северо-Кавказском регионе. На иных тер­риториях ситуация может отличаться.

Пристатейный библиографический список

1. Винников А. В. Практические аспекты участия переводчика в уголовном процессе // Уго­ловный процесс. 2012. № 1. С. 60—66.

2. Громова О.О. Криминологическая характеристика и предупреждение преступлений, со­вершаемых мигрантами из государств — участников СНГ: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. 32 с.

3.  Корниенко В.Т. Проблемы расследования преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков с элементами этнической специфики преступности в России // URL: http://www.buroadvokat.ru/index.php/2010-02-15-20-35-09/1049-2011 -09-09-05-43-23

4. Рабданова Э. К вопросу о феномене этнической преступности. 2003 г. // URL: http://www.ex-jure.ru/freelaw/news.php?newsid=78

5. Ткач Е.В. Нелегальная иммиграция и этническая преступность // Труды Академии управ­ления МВД России. 2008. № 1. С. 57-61.